На подмостках чувствуешь себя неуютно. Свет прожектора направлен на зрителей, будто мы и есть главные действующие лица. Позже я ещё несколько раз ловила себя на этой мысли.

Нас было не больше 80 человек. Билеты выкупили задолго до премьеры, и я словно выиграла лотерею, оказавшись в числе зрителей как представитель СМИ.

«Да это же вода?» – рассаживаясь, недоумённо перешептывались зрители. На сцене действительно было оборудовано что-то наподобие бассейна, глубиной не более 20 см. Мы ещё не знали, что всё действие будет происходить именно в воде и отражаться на её поверхности.

Помимо «бассейна» на сцене не было ничего. Чёрные скамейки, вместо красных бархатных кресел, чёрная стена напротив, в которой местами проглядывались внутренности театральной сцены. Позже мы увидим и самих артистов, одетых в чёрные одежды, отличительной чертой которых были лишь белые надписи «СКТВКР».

Два цвета антагониста – чёрный и белый – будут присутствовать во всём. Чёрный фон, вобравший в себя все оттенки, как поток информации, мыслей и слов сыктывкарцев, и белый луч света прожектора – взгляд режиссёра, укрупнивший одни события, а другие оставивший без внимания.

Начало

Под потолком появилось изображение. Видеографом спектакля Иваном Федосеевым были собраны записи рассказов пожилых женщин о годах Великой Отечественной: объявление о войне, воспоминание об отце, плен, образ Сталина, детдом… Лица героинь отражались в воде и искажались на противоположной стене. Будто сама история искажалась под влиянием контекста.

На сцене один за другим появлялись артисты. Видео-воспоминания сменились ритмичным танцем. Актёры в своем беге будто ускоряли и ход времени.

В воде остался Дмитрий Максименко. В один миг он преобразился в мальчика из 90-х, игравшего в детском хоре.

Переход от прошлого к настоящему был довольно резким. Это режиссёрское решение можно сравнить с этапом взросления человека. Так, вдруг и без предупреждения, уже не бабушки, а мы сами оказываемся на сцене жизни и пишем историю. Этот тезис подтвердился и дальше. Теперь речь шла о нас, о настоящем.

Дальнейшее повествование выразилось в коротких диалогах и монологах актёров. Их рассказы можно разделить условно на детство, мечты и реальность. Особняком стояли сам город и республика, как невидимые артисты сцены, говорившие разными голосами.

Исповедь

«Мне 1,5 года, и у меня появился папа», «мне 17, и меня впервые поцеловал мужчина», «мне 21, и я поднял из земли останки человека», – признания артистов обескураживали, удивляли и… заставляли посмотреть внутрь себя. Что бы сказал я?

Короткие рассказы актёров о себе были больше похожи на исповедь. Захар Комлев вдруг заговорил голосом ребёнка, обманувшего своего отца и пронёсшего эту тайну через всю жизнь. Полина Лудыкова, захлёбываясь от нахлынувших воспоминаний, рассказала о своей первой роли на сцене. В тот же день она узнала, что умерла её бабушка… И мы верили им, ибо не верить было невозможно.

О сокровенном

На смену признаниям пришли мечты. Мечты не артистов, а реальных людей, которые за ними скрывались, которыми они были: «Мне 50, и я хочу, чтобы моя дочка окончила университет», «мне 39, а я хочу, чтобы было 20», «мне 24, и я хочу купить квартиру не в ипотеку», «мне 45, и я хочу научиться играть на скрипке!»

Герои подкидывали друг друга в воздух, празднуя триумф, рождение нового человека.

Я, мы…

Эмоциональное возбуждение на сцене сменилось возвращением в реальность. Митинг, Шиес, раздача бесплатного мороженого, упавшие ступени ракет… Слова звучали на сцене и удивлением откликались в зрителях. «Разве об этом можно говорить?» – читалось во взглядах собравшихся. «Можно и нужно, мы не боимся», – будто отвечали герои на сцене.

Одной из сильных сцен для меня стал монолог Татьяны Валяевой о станции Шиес. Героиня возвращалась с дочкой из Москвы. Проезжали станцию, на которой больше не останавливались поезда, все пассажиры махали защитникам Шиеса... Длинный гудок.

«И я махал», «и я махал», – один за другим выходили актёры и становились в один ряд. Зал разразился аплодисментами. – «И мы махали».

Эта сцена ещё раз волной воспоминаний окатила всех сидящих в зале. Опять не стало возраста, социального статуса, места жительства, расы, – мы были одним целым, объединённые одной бедой.

Итоги

Роль цензора незавидна. Описывая спектакль, невольно даёшь оценку игре актёров, сценарию, сценографии, режиссёру и реакции зрителей. Объективным здесь быть невозможно. Уверена, что каждый увидел в постановке что-то своё, а может, кого-то, а может, даже себя.

Для меня этот спектакль стёр границы театра и реальной жизни, актёра и человека, режиссёра и зрителя. То ли театр стал отражением нашей городской реальности, то ли реальность уже и есть театр.

Набор согласных

Режиссёр спектакля, петербуржец Максим Соколов: «Я спрашивал, как называют Сыктывкар местные жители. Мне ответили: «Сык» – ну как это? Даже не помню, как появилось это «СКТВКР»*, но мне кажется, что это – перезапуск, новый взгляд на название города, может быть, даже молодёжный бренд. И ещё это сочетание букв – как особый «ген» людей, которые здесь живут, черта характера, выработанная тяжёлыми условиями севера».

Нина Новикова

Фотографии Ивана Федосеева

Режиссёр-постановщик – Максим Соколов

Художник – Максим Соколов

Хореограф – Екатерина Культина

Видеограф – Иван Федосеев

Исполнители:

Елена Аксеновская

Татьяна Валяева

Виктор Градов

Надежда Кожевина

Захар Комлев

Полина Лудыкова

Дмитрий Максименко

Татьяна Михайлова

Иван Николайченко

Юлия Экрот

Елена Янкова